Комментарий Центра АРВАК, 10.10.2024
02.10.2024 правительство Израиля объявило Генсека ООН Антониу Гутерриша персоной нон-грата. Глава МИД Израиля Исраэль Кац официально уведомил, что Гутерришу запрещен въезд в еврейское государство. И. Кац объяснил это решение тем, что А. Гутерриш «не выступил с безоговорочным осуждением ракетного удара Ирана». На своей странице в соцсети «X» глава израильского МИД написал: «Любой, кто не может недвусмысленно осудить отвратительную атаку Ирана на Израиль, как это сделали почти все государства мира, не заслуживает того, чтобы ступить на израильскую землю».
Тем самым, впервые за всю историю создания ООН государство-член этой, казалось бы, самой влиятельной международной структуры применило подобные санкции в отношении ее главы. Случай беспрецедентный, о чем свидетельствует реакция как рядовых, так и ключевых стран-членов ООН, включая членов Совбеза. Спустя час после заявления Каца постпред РФ в этой всемирной организации В. Небензя на заседании Совбеза ООН назвал поступок Израиля «хамской» выходкой и «пощечиной» Совету Безопасности. Более сдержаннее по данному вопросу высказались США, однако также дали понять, что подобное поведение Тель-Авива выходит за рамки допустимых норм. Официальный представитель Госдепа США М. Миллер на брифинге для журналистов заявил, что поступок Израиля не приветствуется его главным союзником Вашингтоном: «Мы не считаем, что этот шаг будет продуктивным в каком-либо виде». В свою очередь Китай также выразил поддержку А. Гутерришу, осудив поступок Тель-Авива. Со слов постпреда КНР в ООН Фу Конга, Пекин выступает против «необоснованного решения Израиля, направленного против самого себя».
Со схожими обращениями уже выступили многие страны как на уровне послов в этой международной организации, так и руководителей внешнеполитических ведомств и глав государств, что свидетельствует о высокой резонансности израильской инициативы. Для международной аудитории речь шла не об обыкновенном демарше против того или иного решения ООН и не просто об осуждении ее пассивности, а об уничижительном отношении к человеку в статусе высшего представителя международной политико-правовой структуры, являющейся гарантом соблюдения и сохранения правил существующего миропорядка.
И тем не менее, было бы некорректно утверждать, что причина беспрецедентного скандала, главным образом, кроется в «наглости и атрофированном восприятии Израилем действительности», в чем уже успели обвинить его некоторые непостоянные члены Совбеза ООН. Самоуверенность нынешних властей Израиля и стремление трактовать события исключительно сквозь призму собственных интересов и презумпции вседозволенности и собственной безгрешности – давно не секрет. Примечательно, что мотивы, побудившие Израиль прибегнуть к демаршу против ООН, проистекают не из «обиды» за бездействие этой структуры в ответ на палестинскую и иранскую «агрессии». Куда более важную роль сыграло чувство безнаказанности самого еврейского государства, не испытавшего какого-либо наказания со стороны ООН за грубое нарушение норм и правил международного права в отношении тех же Ирана, Палестины и других враждебных ему международных субъектов. Даже формальный арбитраж ООН утратил всякую значимость для Тель-Авива.
Как ООН допустила падение своего авторитета до подобного уровня? Какова мера вины самой организации и ее институциональной недееспособности, сделавших возможным подобный инцидент? Ведь с объективной точки зрения, учитывая массу вопросов к деятельности ООН на международной арене, вышеназванным скандальным шагом мог отличиться отнюдь не только Израиль, но и множество других, обделенных вниманием и справедливостью международного сообщества стран. Другой вопрос, что на данный момент именно еврейское государство обладает той степенью самостоятельности и силы, которая позволяет ей «нанести пощечину» главенствующему международному институту. И речь идет не о самой организации как таковой и, тем более, не о личности ее генсека, а именно об универсальном институте международного права, системообразующим звеном которого и является ООН. Израиль, тем самым, публично озвучил ту истину, которую знали все, но предпочитали не говорить о ней вслух: международное право более не работает. Следовательно, единственным источником легитимизации интересов стран считается лишь «право силы», и именно оно способно установить новые правила и новый порядок.
«Право силы», по сути, давно является императивной нормой, формирующей глобальную геополитическую реальность, прикрывающуюся якобы действующими и универсальными для всех принципами справедливости и гуманизма. Обзор истории становления системы современного международного права позволяет выделить два основных фактора, со временем ставших ключевыми причинами кризиса, постигшего данный институт. Речь идет, во-первых, о стартовавшем после распада СССР процессе реорганизации сфер и пространств влияния в мире, который показал, что демонтаж старых и конструирование новых геополитических конфигураций невозможен в случае следования букве международного права. Во-вторых же, на фоне технологического прогресса свою весомую роль сыграла деградация ценностной системы обществ, сформировавшая новый тип социума, отличающегося приверженностью потребительству и отвержением универсальных норм морали и гуманизма. Конформизм, бездуховность и безучастность стали маркерам поведения общества, во многом предопределив соответствующую среду для новых политических воззрений и приоритетов элит. Обуявшая мир в 40-ых и 50-ых гг. 20-го века волна подъема духовности и гуманизма, приведшая к деколонизации в мире и «бонусам» для необеспеченных слоев общества, резко откатилась назад, оставив на поверхности накопившиеся за эти десятилетия противоречия и амбиции. Процесс реорганизации мирового пoрядка обрел различные идеологические обрамления в зависимости от глобальных игроков и их целей. Запад оперировал идеологическими концепциями «глобализации», «либерализации» мира, тогда как глобальный Восток генерировал идеи многополярности, многообразия и сохранения культурно-цивилизационной дифференцированности мира.
При этом, несмотря на диаметрально противоположные стремления и вытекающие из них разнонаправленные практические задачи, оба полюса формально демонстрировали соблюдение международного права, закрепленного Уставом ООН и кодифицированными сводами норм и правил, признанными универсальными для всего мирного сообщества. Сама буква международного права, как ветхозаветная скрижаль, не ставилась под сомнение никем и не была подвержена редактированию, либо корректировке. Однако, вместо этого, право было подвержено повсеместному нарушению посредством его вольной интерпретации. Именно фактор вольной интерпретации международного права открыл путь акторам глобального геополитического противостояния к продвижению своих интересов в обход продекларированных норм и правил существующего миропорядка. И именно это обстоятельство стало причиной возникновения политики «двойных стандартов», ввергнувшей в стагнацию институт ООН.
Бомбардировки Югославии, Ирака и Ливии, несанкционированные консенсусным решением Совбеза ООН, но осуществленные со ссылкой на всевозможные положения этой организации о защите безопасности в мире, – нонсенс, основанный на принципе «здесь закон должен соблюдаться, там – необязательно». Во многом запутанность самих положений международного права и отсутствие однозначной аргументации и единой трактовки облегчил задачу субъектов–нарушителей. Устав ООН и принятые этой организацией сотни актов до настоящего времени не способствовали четкому политико-правовому разграничению понятийного аппарата в таких вопросах, как «нерушимость границ» и «право на самоопределение», «оккупация территорий сопредельной страны» и «создание буферной зоны безопасности», «террористическая деятельность» и «вынужденная самооборона».
С учетом фактической размытости критериев и методики квалификации этих понятий, а также при наличии мощного политического лоббинга институт международного права в лице ООН стал схожим проблемам выносить совершенно разные оценки и практиковать выборочные подходы. Отделение Южного Судана квалифицировалось как акт реализации права на самоопределение. В то время как карабахский референдум о независимости от Азербайджана был трактован как несоответствующий нормам международного права. Вторжение РФ в Украину интерпретируется как акт агрессии и оккупации, между тем как захват Анкарой северных территорий Сирии практически приветствуется с отсылкой на императив безопасности турецких границ. Действия террористических синдикатов на Северном Кавказе преподносится в призме освободительной повстанческой войны, в противоположность чему массовые карательные действия израильтян против мирных жителей Газы интерпретируются в качестве «масштабной антитеррористической операции».
Другим важнейшим показателем несостоятельности институтов международного права является отсутствие механизма безапелляционных мер для привлечения к ответственности стран и других субъектов-нарушителей международного порядка и его правил. Практика санкций в политике ООН имеет выборочный характер, опять же с учетом внутрисистемного и внешнего лоббинга. Наиболее показательным примером кризиса в этой области являются многочисленные вердикты Международного суда в Гааге, действующего под эгидой ООН, исполнение которых тормозится, либо абсолютно игнорируется странами–ответчиками. Сам Международный суд не обладает инструментами принуждения ответчиков, однако учредившая и гарантирующая работу этой структуры Организация Объединенных Наций в состоянии и в праве инициировать санкционное давление как посредством собственных и иных структур, так и институциональных возможностей стран–членов организации. Однако это делается далеко не всегда, что ставит под вопрос не только качество работы организации и ее дееспособность, но и авторитет. Наглядным доказательством деградации алгоритмов действий ООН в логике «вина–ответственность–принуждение» может опять же послужить один из эпизодов Карабахской повестки. В феврале 2023 г. Международный суд ООН по запросу РА в рамках положений Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации обязал Азербайджан обеспечить беспрепятственное передвижение по Лачинскому коридору. Баку не только не выполнил это требование, но и ужесточил блокаду Республики Арцах, после чего осуществил ее военный захват и организовал этнические чистки на территории Нагорного Карабаха. Суд в Гааге засвидетельствовал грубое нарушение Азербайджаном международного права и своих обязательств. Реакция суда заведомо легитимизировала санкции, к которым могла бы прибегнуть ООН в рамках привлечения к ответственности Баку. Однако ООН ничего не сделала, тем самым, открыв перед Баку путь к подобным, противоречащим фундаментальным принципам международного права шагам в будущем.
Подобная тактика поведения ООН по множественным эпизодам конфликтов и всей международной проблематики в целом, дала повод практически всем субъектам–потребителям международного права в мире обвинять эту международную организацию в мягкотелости, коррумпированности и приспособленчестве.
Не вникая в подробности всех предъявляемых ООН обвинений, следует зафиксировать, что определение «приспособленчество», на наш взгляд, наиболее исчерпывающе отражает характер поведения и действий этой организации на международной арене. Не вызывает сомнений, что институт ООН, изначально задуманный в качестве балансира глобальных геополитических процессов, не в состоянии «оградить» свой вес и функции от прямого влияния главных игроков международной политики. ООН – структура, всецело зависимая от международной конъюнктуры и геополитического расклада сил. Но, вместе с тем, объективная реальность подсказывает, что давно запутавшаяся в клубке интересов и противоречий глобальных центров эта организация отныне не в состоянии претендовать на роль хранительницы «скрижалей» международного права. И, по сути, проблема кроется не в самой ООН, этой формальной надстройке пирамиды прежнего мирового порядка, а в реорганизации этого самого порядка, ставшего следствием Второй мировой войны, но более не актуального в новейшей действительности.
«Скрижали» международного права редактироваться не будут, но пока мир находиться в процессе поиска своей новой конфигурации и ценностной системы, это право действовать не будет. А пока в полном действии и почете лишь «право сильного», что первым открыто и бесцеремонно продемонстрировал Израиль.
