Энергетическая доктрина США в рамках Новой стратегии национальной безопасности (2025)

Комментарий Центра АРВАК, 25.12.2025

1. Ревизия энергетических приоритетов в доктринальных установках Вашингтона

Одним из ключевых положений «Новой стратегии национальной безопасности» США, опубликованной 04.12.2025, стал тезис о снижении стратегической значимости Ближнего Востока для обеспечения энерго-сырьевых интересов Вашингтона. Документ фиксирует деприоритизацию ближневосточных углеводородных ресурсов и намерение США содействовать диверсификации поставок энергоносителей по всему миру, тем самым ослабляя влияние геополитической нестабильности вокруг Персидского залива на динамику развития экономики Запада. Стратегия декларирует опору на собственные энергетические ресурсы США. Однако данный тезис может вызвать определенное недоумение, учитывая, что подтвержденные нефтегазовые запасы США несопоставимы с масштабами ближневосточной ресурсной базы. Кроме того, законодательство США жестко регламентирует политику и квоты на добычу и экспорт национальных энергоресурсов. Определенную ясность в данный вопрос внес лично президент Д. Трамп, который уже после публикации «Новой стратегии национальной безопасности» несколько раз заявлял о намерении США забрать у Венесуэлы «свою нефть».

2. Стратегическая фокусировка на энергетическом потенциале Венесуэлы

Венесуэла обладает крупнейшими в мире доказанными запасами нефти. После национализации отрасли в 1976 г. и создания государственной компании PDVSA прямой доступ западных корпораций – прежде всего американских, а также европейских – к ресурсам страны был существенно ограничен. На протяжении последующих десятилетий Вашингтон последовательно критиковал «антидемократический венесуэльский режим», квалифицируя данные меры как незаконную экспроприацию активов. В 2025 г. администрация Д. Трампа впервые официально наделила венесуэльское правительство статусом «иностранной террористической организации», заявив тем самым о праве Соединенных Штатов на немедленный возврат всех утраченных активов под свою юрисдикцию.

Эскалация противостояния, мотивированная осенью 2025 г. борьбой с наркотрафиком в Карибском бассейне, фактически трансформировалась в тотальную экономическую блокаду. Применение инструментов морской блокады направлено на дестабилизацию правительства Николаса Мадуро. В случае неэффективности санкционного давления Вашингтон рассматривает сценарий прямой военной интервенции с целью восстановления контроля над крупнейшими мировыми запасами углеводородов.

В Каракасе данные действия интерпретируются как «акт империалистической агрессии» и попытка реставрации колониальной модели, что противоречит Уставу ООН. Венесуэла намерена обратиться в ООН с официальной жалобой на действия США и с требованием к странам-членам этой организации дать надлежащую политико-правовую оценку поведению Вашингтона. Между тем «Новая стратегия национальной безопасности» определяет Западное полушарие как зону исключительного доминирования США, в рамках которой не допускается вмешательство каких-либо иных акторов в выстраиваемый Вашингтоном порядок.

3. Монополизация ресурсов Западного полушария как компенсаторный механизм

Снижение активности США в Евразии в рамках новой доктрины сопровождается интенсификацией усилий по монополизации ресурсной базы Западного полушария. Вашингтон провел инвентаризацию стратегических активов региона, планируя их перераспределение в интересах американской экономики. Речь идет не только о нефтяных ресурсах Венесуэлы, но и о значительных залежах редкоземельных металлов (в частности, в Бразилии), а также о контроле над критически важными морскими торговыми путями.

Вероятность сохранения суверенитета Венесуэлы над ее природными ресурсами в сложившихся условиях оценивается экспертами как крайне низкая. Единственным сдерживающим фактором для администрации Трампа остается внутриполитическая оппозиция в Конгрессе, включая часть конгрессменов-членов Республиканской партии, а также неприятие американским обществом перспективы нового вооруженного конфликта. Согласно прогнозам, после выборов 2026 г. демократическое большинство в Палате представителей может заблокировать реализацию военных инициатив президента. Вместе с тем сохраняется риск провокационных действий со стороны исполнительной власти, которые вынудят Каракас к ответным боевым действиям, что позволит президенту обойти ограничения Конгресса. Фиксируемые в настоящее время захваты венесуэльских танкеров силами Береговой охраны США рассматриваются как часть именно такой стратегии провоцирования.

4. Деградация системы безопасности в зоне Персидского залива

Утрата интереса Вашингтона к ближневосточным ресурсам обусловлена невозможностью обеспечить их безопасность приемлемыми затратами. Проблема Ормузского пролива, остающегося под фактическим контролем Тегерана, так и не была решена. Иран сохраняет рычаги воздействия на порядка 50% нефтегазового экспорта из монархий Персидского залива. Попытки Запада переориентировать логистику на сухопутные маршруты (трубопроводы в обход пролива) потерпели неудачу из-за перманентных конфликтов в Ираке, Сирии, Турции и зоне ответственности Израиля (Палестина, Иордания, Ливан).

 В то же время развитие технологических возможностей иранского ВПК поставило под угрозу всю нефтеперерабатывающую инфраструктуру и терминалы СПГ союзных США арабских монархий. Опыт войны с йеменскими хуситами (2015–2020 гг.) наглядно продемонстрировал уязвимость объектов Саудовской Аравии для ударов БПЛА и ракетных систем даже при отсутствии прямого вмешательства Тегерана. Развертывание дорогостоящих систем ПВО западного образца не обеспечило надежной защиты, что, в свою очередь, девальвировало арабскую нефть как стабильный актив.

По мнению ряда экспертов, «12-дневная ирано-израильская война» 2025 г. была остановлена Вашингтоном именно из-за угрозы Ирана парализовать Ормузский пролив и нанести массированные удары по нефтегазовой инфраструктуре арабских государств. Опасаясь коллапса мирового рынка и вынужденного использования стратегических резервов, США принудили Израиль прекратить атаки на ядерные объекты ИРИ.

5. Геоэкономические последствия ирано-китайского сотрудничества

Дополнительным дестабилизирующим фактором выступает низкая стоимость иранской нефти, поставляемой Китаю в обход санкций. Пекин покрывает значительную часть спроса за счет импорта «нелегальной» нефти через систему «теневого флота» и «серых» платежных схем. Бартерные сделки (нефть в обмен на китайские технологии, полупроводники и вооружение) способствуют укреплению экономики КНР и милитаризации Ирана.

Более того, ряд союзников США (например, Турция) активно используют теневые схемы импорта иранских углеводородов, фактически предоставляя Тегерану возможности для обхода антииранских торгово-финансовых санкций, введенных США и их европейскими союзниками. Ситуация зеркально отражает положение дел вокруг РФ, которая после введения санкций переориентировала экспорт на рынки Китая и Индии.

 Таким образом, чрезмерная зависимость Запада от ближневосточных энергоресурсов негативно сказывается на способности Вашингтона удержать геоэкономическое первенство в мире, а сложная система противоречивых интересов региональных и мировых акторов в зоне Персидского залива требует от США значительных ресурсов для удержания контроля и доминирования в регионе.

6. Заключение: институционализация энерго-экономического диктата

Практическая реализация «Новой стратегии национальной безопасности» предполагает ослабление военного присутствия США на Ближнем Востоке и делегирование функций контроля региональным «державам-операторам». На первый взгляд, подобный подход может рассматриваться как позитивное решение, способствующее снижению напряженности в районе Персидского залива и Ближнего Востока в целом, поскольку именно чрезмерное присутствие США и их вмешательство традиционно считается главной причиной вражды и деградации отношений стран региона на протяжении последних десятилетий. Вместе с тем декларируемое снижение оперативной вовлеченности США в ближневосточную повестку может быть элементом стратегии «управляемого хаоса», направленной на провоцирование локальных конфликтов.

Уход США неизбежно нарушит хрупкий баланс сил, провоцируя войны за контроль над энергетическими ресурсами и маршрутами их поставок. Гипотетически, для Вашингтона такой сценарий может быть выгоден по двум причинам:

1. Сдерживание КНР: создание прямых угроз энергобезопасности Китая за счет нестабильности ближневосточных поставок.
2. Энергетическая экспансия в Европе: замещение арабских и российских углеводородов в энергетическом балансе ЕС американо-канадским газом и венесуэльской нефтью.

Подобная реконфигурация импортного портфеля окончательно институционализирует энерго-экономический диктат Вашингтона над Европой, лишая Старый Свет стратегической автономии и превращая энергетический рычаг в инструмент прямого политического управления.