О новой фазе конфронтации между РФ и АзР

Комментарий Центра АРВАК, 03.07.2025

Судя по ряду признаков, очередной виток напряженности в российско-азербайджанских отношениях не был спонтанным. Новый всплеск был ожидаем на фоне атмосферы недоверия и взаимной подозрительности, сложившейся после инцидента с крушением пассажирского авиалайнера AZAL 25 декабря 2024 года. Спустя два месяца после ряда взаимных громких обвинений и недружественных шагов обострение, как минимум на публичном уровне, заметно спало. Однако мониторинг СМИ и социальных медиа позволяет заключить, что до настоящего момента конфликтность продолжала генерироваться в общественной среде, возможно, не без участия политических властей. Собственно антироссийские настроения последовательно культивировались в Азербайджане, тогда как в РФ в центре фокуса общественного внимания оставались события вокруг Украины, и тема антироссийского демарша Азербайджана рассматривалась преимущественно в парадигме «чинимых Западом глобальных козней против РФ».

Драйверы деэскалации и
скрытые противоречия

Есть мнение, что политико-дипломатической разрядке ситуации главным образом способствовала Москва, сразу после инцидента с лайнером закрыв ряд уголовных производств против крупных олигархов-выходцев из Азербайджана и открыв им дополнительные возможности для бизнеса в РФ. Речь в основном идет об Аразе Агаларове, Годе Нисанове и Зарахе Илиеве, связанных с семьей Ильхама Алиева близкими отношениями и бизнес-партнерством. Также в дело «нормализации отношений» включились российские политические и экспертные круги, тесно связанные с Баку и настойчиво проводящие идейно-пропагандистскую линию на сближение с Анкарой и Баку без оглядки на возникшие осложнения, объясняя свою позицию необходимостью сохранения Азербайджана в качестве «окна выхода» России из политико-экономической изоляции.

Тем не менее, в российском политизированном обществе также продолжали генерироваться антиазербайджанские настроения, и определенные политические и экспертные круги, ранее выступавшие за сближение Москвы и Баку, пересмотрели свои взгляды и отказались от идеи «безальтернативности российско-азербайджанского союза». Таким образом, несмотря на высказываемый политиками осторожный оптимизм относительно будущего российско-азербайджанских отношений, ситуация оставалась достаточно сложной, а накопившиеся противоречия — неразрешенными и взрывоопасными.

Екатеринбургский инцидент:
спланированная акция?

С учетом вышесказанного возникает ощущение, что последние события в российском Екатеринбурге являются спланированной акцией с далеко идущими целями. В Москве не могли не знать, что Баку, болезненно реагирующий на «акты притеснения и преследования» представителей криминализированной диаспоры, непременно выведет проблему в политическую плоскость, вплоть до создания условий (или их демонстрации) для разрыва отношений с РФ. Учитывая нынешнюю чувствительность «азербайджанской темы» для Кремля и общую специфику российской политики в отношении этнических меньшинств, едва ли можно предположить, что случившееся в Екатеринбурге имело место в автономном режиме и без санкции «Центра». Тем более, что речь идет о преступлениях азербайджанского криминалитета и покрывающих их представителей диаспорских структур, совершенных за более чем два десятилетия до настоящего времени. Вызывает определенное недоверие информация о том, что свердловские правоохранители недавно узнали об уголовных преступлениях двадцатилетней давности и самостоятельно организовали масштабную спецоперацию по задержанию преступных банд без оповещения высших чинов своих ведомств, а те – без соответствующей санкции верхов.

Концептуальные версии
событий в Екатеринбурге

В связи с этим следует рассмотреть две концептуальные версии относительно причин и возможных интересантов развернувшихся в Екатеринбурге событий.

1. Спецоперация в Екатеринбурге была санкционирована на уровне Кремля и имела целью создать повод для углубления кризиса в российско-азербайджанских взаимоотношениях с предпосылками перехода в стадию политического противостояния.
2. Облавы в Екатеринбурге были инициированы некими фракциями силовиков в Москве и были спланированы с целью поставить Кремль и Смоленскую площадь (МИД РФ) перед фактом неизбежной конфронтации с Баку, с перспективой разрыва «дружеских отношений».

Гипотеза 1:
Смена геополитических приоритетов

Логика первой версии проистекает из сложившихся новых геополитических реалий вокруг России и возможной смены приоритетов Москвы на южном направлении ее внешней политики. Речь идет о возможной кардинальной переоценке Владимиром Путиным и его командой программы по сближению с Турцией и Азербайджаном, с которыми РФ связывала надежды на выход из изоляции и на сохранение безопасности своих интересов на Южном Кавказе, Ближнем Востоке и в Центральной Азии.

Инициированная Анкарой ликвидация «режима» Башара Асада в Сирии и фактическое участие Баку в военной кампании Израиля и США против ИРИ поставили Москву перед фактом утраты стратегических позиций в обширном регионе, протянувшемся от Средиземного до Каспия моря, и создали прямую угрозу созданию российско-иранского глобального торгово-энергетического проекта «Север–Юг».

Уже в начале июня стало известно, что Москва отказалась от планов по созданию в Турции газового хаба, посредством которого российские углеводороды должны были поступать европейским потребителям через турецкую территорию. Спустя ровно месяц российская ядерно-энергетическая компания «Росатом» опубликовала сообщение, что намерена продать свою 49%-ю долю акций стоимостью в $25 млрд в проекте турецкой атомной электростанции «Аккую». Тем самым стало очевидно, что Москва фактически сворачивает энергетическое взаимодействие с Анкарой, и этот факт свидетельствует о назревших глобальных политических противоречиях с турецкой стороной.

В складывающейся новой диспозиции Азербайджан, являющийся стратегическим союзником и проводником турецких интересов на Южном Кавказе, Каспии и в Центральной Азии, не мог оказаться в стороне от контекста назревающего российско-турецкого кризиса. В особенности же угроза азербайджанского фактора для Москвы проявилась в дни «12-дневной войны», в ходе которой как минимум азербайджанская территория была задействована израильтянами для нанесения воздушных ударов по «стратегическому партнеру» РФ – Исламской Республике Иран. Подобная позиция Азербайджана в корне противоречила самой философии проекта «Север–Юг», предполагающего синхронизацию геополитических интересов оси Москва–Баку–Тегеран и установлению атмосферы «дружбы и взаимовыручки» между этими столицами. Поведение Баку поставило под удар судьбу глобальной программы, с которой Россия связывала большие надежды по выходу из изоляции на юг – в Переднюю Азию и Индийский океан.

Следует особо обратить внимание на то обстоятельство, что события в Екатеринбурге в точности совпали во времени с предъявленными Ираном обвинениями Азербайджану по поводу предоставления своей территории и военной инфраструктуры для израильских ударов по ИРИ. 26 июня 2025 года состоялся телефонный разговор президента ИРИ Масуда Пезешкиана с азербайджанским коллегой Ильхамом Алиевым, в ходе которого, по сведениям тегеранских источников, иранский политик потребовал объяснений у своего собеседника по поводу собранных Тегераном доказательств поддержки Азербайджаном израильской военной кампании. Уже 27 июня 2025 года, то есть всего через день после звонка М. Пезешкиана, в Екатеринбурге началась масштабная спецоперация российских силовиков против азербайджанских криминальных банд, сросшихся с диаспорскими структурами Азербайджана в Свердловской области. Возможно, речь может идти о простом совпадении, однако логика версии о «санкции Кремля» подсказывает, что тем самым Москва постаралась синхронизировать свои действия с политическим давлением на Баку и дала понять И. Алиеву, что он имеет дело с угрозой двойного, комплексного порядка и поэтому должен трезво оценить последствия для Азербайджана, если будет и далее проводить политику раскола оси Москва–Баку–Тегеран в турецких, израильских и западных интересах. Военная угроза, исходящая от неповерженного Ирана, и высокая вероятность старта процессов по ревизии финансово-экономических интересов азербайджанской диаспоры и масштабной депортации азербайджанских граждан из РФ, по идее, должны были заставить Баку пересмотреть свои геополитические расчеты.

Иной вопрос, насколько эффективной может оказаться подобная политика двойного давления на И. Алиева. Однако вне зависимости от этого, сама изложенная версия достаточно убедительна с учетом новых геополитических реалий, сложившихся для России на южном направлении ее внешней политики.

Гипотеза 2:
Внутриэлитная борьба

В свою очередь, приведенная выше вторая версия предполагает, что спецоперация в Екатеринбурге и развернувшиеся вслед за этим события с задержаниями этнических азербайджанцев на территории нескольких российских регионов были инициированы одной из фракций силовиков в высших эшелонах российской власти, не разделяющей мнение о необходимости соблюдения осторожности в отношениях с Азербайджаном. Не исключена также вероятность наличия борьбы в политических и силовых элитах РФ за контроль над финансово-экономической деятельностью наиболее значимых представителей азербайджанской диаспоры в России.

Известно, что одна из наиболее влиятельных фигур, состоящая в тесной связи с азербайджанской диаспорой России, – это глава внешней разведки (СВР) РФ Сергей Нарышкин. Именно он считается негласным покровителем крупного азербайджанского бизнеса в РФ и диаспорских структур, выполняя роль главного посредника между кремлевской номенклатурой и этническим азербайджанским олигархатом России. С другой стороны, по сведениям российских же источников, одним из наиболее значимых фигур в правоохранительных органах РФ, ведущих борьбу за ограничение роста влияния азербайджанской диаспоры, считается глава Следственного Комитета (СК) Александр Бастрыкин, имеющий собственный прямой доступ к высшим кремлевским кабинетам. Реанимация уголовных дел 20-летней давности и задержания в Екатеринбурге были осуществлены именно его ведомством в тесном сотрудничестве с ФСБ РФ, которую возглавляет Александр Бортников, по некоторым данным, тоже являющийся сторонником ужесточения мер против «подрывной деятельности» и коррумпированности азербайджанской диаспоры, тесно координирующей свою деятельность в РФ с компетентными структурами Азербайджана.

Не исключено, что масштаб и внезапность действий СК и ФСБ в Екатеринбурге были заведомо рассчитаны инициаторами на то, чтобы подорвать возможности оппонентов во власти решить проблему на внутривластном уровне и, тем самым, не допустить политизацию вопроса. Если это в действительности так, то инициаторам из СК и ФСБ удалось успешно решить эту задачу и поставить Кремль перед сложной политико-дипломатической дилеммой: либо пойти на попятную после контрдействий Баку и, тем самым, разрядить обстановку, но потерять лицо, либо дать санкции силовикам ужесточить меры против азербайджанской диаспоры, продемонстрировать жесткость и державный характер, при этом, однако, углубляя кризис во взаимоотношениях с Азербайджаном. Любой выбор из этих двух вариантов крайне тяжел для Кремля, если исходить из того, что инициатива по задержанию этнических криминальных элементов на Урале не исходила именно оттуда и не имела далеко идущих политических целей.

Прогноз:
неустойчивое равновесие

Так или иначе, и для Москвы, и для Баку сложилась крайне затруднительная ситуация, выход из которой каждая сторона будет искать с учетом инвентаризации собственных потерь от гипотетического углубления кризиса. Спектр взаимодействия и финансово-экономических выгод от сотрудничества этих стран крайне обширен и включает торговые связи, энергетический реэкспорт, денежные трансферы, планируемые логистические проекты и т. д. Однако также следует учитывать, что новые геополитические реалии в регионе, в равной степени несущие большие угрозы для обеих сторон, могут подтолкнуть их к дальнейшей радикализации позиций, без учета многомиллиардных потерь от разрыва отношений. Поскольку истинная цена вопроса для Азербайджана может состоять в высокой вероятности утраты суверенитета в результате российско-иранского «заговора», а для России – в окончательной потере Южного Кавказа, разгуле этнических выступлений и дестабилизации ее внутренней безопасности.

Высока вероятность, что с учетом возрастающей обоюдной опасности на определенной стадии стороны отступят от резких шагов и постараются разрядить обстановку, сохранив лицо. Возможно, это случится после личных телефонных переговоров В. Путина с И. Алиевым, либо их «спонтанной» встречи на какой-нибудь нейтральной международной площадке. Однако с высокой степенью вероятности можно заключить, что подобный исход, несмотря на озвучиваемый в подобных случаях оптимизм, будет не «миром», а очередным промежуточным «перемирием», которое не может длиться долго. В российско-азербайджанских отношениях скопилось слишком много противоречий и недопонимания, чтобы продолжать изжившую себя демонстрацию позитива и пафосную риторику о «дружбе» и «братстве».